С пропуском на вольный проезд (провоз) в 1,5 пуда пшена.
«Станция Усмань Тамбовской губернии, где я никогда не была и не буду. Тридцать верст пешком по стриженому полю, чтобы выменять ситец (розовый) на крупу».
Дней десять пробыла она в Усмани. Бродила по деревням уезда, а ночевала и столовалась под одной крышей с «бойцами» реквизиционного продотряда. Наменяла муки для детей («отныне для меня «мука» рифмуется только с одним словом – «мешок»). А главное, окунулась в самую гущу русского крестьянского быта и бытия, певучего народного языка, фольклора, проникшего отныне и навсегда в ее словарь и ритмику.
Вернулась в Москву Марина Ивановна в конце сентября – с небольшим запасом съестного и массой впечатлений, которых хватило потом на долгие годы творческого вдохновения. Самое значительное и сразу по следам поездки написанное произведение – очерк «Вольный проезд», который иногда называют эссе или даже маленькой повестью. А еще сразу же по возвращении и вплоть до конца жизни будет писать она стихи, навеянные тем, поворотным в ее судьбе и творчестве, путешествием по крестьянской России, с которой она по сути впервые встретилась так близко, так зримо, а главное, услышала ее голос, ее говор, ее дыхание и боль...
На страницах усманской районной газеты «Новая жизнь» очерк Марины Цветаевой «Вольный проезд» был опубликован в 1993 году. Усманский читатель увидел жизнь родного города, какой она была в далеком 1918 году.
Станция назначения объясняется просто: туда пригласил Цветаеву ее знакомый, выведенный в очерке под буквой N, а в записных книжках упомянутый ею как некто Малиновский.
А вот описание дороги до станции Усмань: «Посадка в Москве, В последнюю минуту – точно ад разверзся: лязг, визг. Я: «Что это?» Мужик, грубо: «Молчите! Молчите! Видно еще не ездили!» Баба: «Помилуй нас, Господи» Страх как перед опричниками, весь вагон – как гроб. И, действительно, минуту спустя нас всех, несмотря на билеты и разрешения, выбрасывают. Оказывается, вагон понадобился красноармейцам.
В последнюю секунду Н, его друг, теща и я, благодаря моей командировке, все-таки попадаем обратно».
Вот, наконец, приехали на станцию Усмань. «12-й час ночи: «Чайная. Ломящиеся столы. Наганы, пулеметные ленты, сплошная кожаная упряжь. Веселы, угощают. Мы, чествуемые, все без ног, – идя со станции, чуть не потонули».
Сегодня Усмань – спокойный, светлый город, ни следа от тех событий и зданий, где сто лет назад бушевали черные страсти. Давно уже не отыскать и места, где стояла чайная, в которой – на полу, «просто» – провела первую ночь в Усмани Марина Цветаева.
Затем ее поселили в доме супругов Каплан, где и столовались члены реквизиционного продовольственного отряда, в котором муж хозяйки «Иося» занимает не последнюю должность. На неделю с лишним поэтесса, отрабатывая свой «пансион», становится бесплатной служанкой в этом разбойничьем гнезде, которое тоже было где-то рядом с вокзалом, ибо Цветаева ходила «с чайником за кипятком на станцию».
А дальше Марина Цветаева описывает людей и базар: «Тридцать верст пешком по стриженому полю, чтобы выменять ситец (розовый) на крупу…
…Базар. Юбки – поросята – тыквы – петухи. Примиряющая и очаровывающая красота женских лиц. Все черноглазы и все в ожерельях. Покупаю три деревянных игрушечных бабы, вцепляюсь в какую-то живую бабу, торгую у нее нашейный темный, колесами, янтарь и ухожу с ней с базару – ни с чем…»
А вот и конец: «Завтра едем, Едем, если сядем…. Сматываюсь. Две корзинки: одна – кроткая, круглая, другая квадратная, злостная, с железными углами и железкой сверху. В первую – сало, пшено, кукол (янтарь как одела, так и не сняла), в квадратную – полпуда Н. и свои 18 ф. в общем, около 3 п. Беру на вес – вытяну!..»
Дотащив «квадратные корзины» до вокзала, чудом разместившись в переполненном вагоне, стоя на одной ноге, Марина Цветаева возвращалась домой…
Русская деревенская стихия ворвалась в душу Цветаевой именно в Усмани, певучий простонародный язык вызвал интерес к фольклору. Ведь Марина впервые попала в русскую деревню, общалась с народом. Деревенские относились к ней настороженно, с недоверием, но для Цветаевой эта встреча была бесценной: она нагляделась и наслушалась России. По впечатлениям от поездки в Усмань Мариной Цветаевой создано немало стихов, в которых явственно слышатся народные мотивы. Это:
Страшная по тем временам Усмань оказалась благословенной для Цветаевой: она вернулась из нее не только с продуктами для детей, но и с полным творческим багажом.
В Усмани установлен памятный знак Марине Ивановне Цветаевой. Это всего лишь 20-я мемориальная доска Цветаевой в мире. Отливали ее по проекту липецкого скульптора Валентина Челядина в цехах ремзавода НЛМК на благотворительных началах. Установлен знак к 110-летию поэтессы в октябре 2002 года на здании Усманского железнодорожного вокзала.
С тех пор в Усмани ежегодно отмечается день рождения поэтессы. А также возжигается так называемый Цветаевский костер: по традиции у таких костров в первое воскресенье октября уже много лет согреваются поклонники цветаевской поэзии в Тарусе, в Германии и Америке. Ее любят, ее читают в нашей стране и в мире.
